Как царевна сошла на беду и снова панею стала
ув царь и имел сына. А сын сия хотел женить: нанял двух маляров и послал в мир, лишь бы срисовали, где какая красная девка есть, - так как не мог себе к паре убрать красоту. еден маляр пошел к второму царю. А тот царь имел такую принцессу, которая днем не ходила, лемм ночью, так как очень красная была. Тот маляр увидив и умалював ее, и принес принцу оскорблений тот - лишь бы видов, которая она красная. А принц тогда ему говорит:
- Рисуй меня, и пойдешь ее сватать за меня.
Пошел маляр сватать. Она увидила, какой он, и одписала ему так: „Я бы тебе не дала и топанки вытирать, а не то что за ґазду быть!”
Привоз маляр письмо принцу. Принц прочитал, что не достойный и топанки ей вытирать, а не то что за ґазду быть, - тогда купил себе бритвы, взял себе деньги, перстенив красных купил, пошел к тому царя и просит себе службу. Царь его звидав, который ремесельник он. А он сказал, что цирульник - стричь знает, брить... И царь его принял на службу за цирульника. Вечером шел он от царя, а той принцессы служанка увидила перстень у него да и говорит:
- Продай мне.
А он говорит:
- Я не продам.
- Да и но как, - говорит, - дашь?
- Так дам.
и дал ей перстень. Увидила принцесса у той служанки перстень и говорит:
- Кто тебе дал то?
Говорит:
- Дал мне цирульник.
- А за что тебе дал?
- Ни за что.
Присягнула, что так ей дал. Призвала вечером принцесса цирульника:
- Продай мне перстень.
А цирульник говорит:
- Я не продам, так как я не купец.
Принцесса говорит:
- Я тебе дам пять дукатов за перстень.
А цирульник взял горсть дукатов и показал ей.
- Айно как дашь? - говорит принцесса.
- Так, как полюбишь меня.
и они полюбились. Как пошел ее пресветлый отец по всяким государствам, она цирульника призвала:
- Что будет, - говорит, - с нами? Моя будет смерть и твоя! - говорит цирульникови. - Батрачество вез, и едем в твой край.
Наняли телега себе, сели на телегу и пришли в его край. И вошли в кофейню гоститися. А он тогда пошел и фурману заплатил, лишь бы шел прочь домов, а деньги в кассу покалв в царскую, что она имела. Тогда она говорит:
- иди лемм, и увидь фурмана.
Он пришел, говорит:
- Не является его.
Говорит принцесса:
- Что будем делать? Там деньги были, а у меня не является денег нич! А мы здесь ели, пилы; чем мы заплатим?
Он говорит:
- Здесь такой обычай; кто ест, пьет, а не платит, тот будет сидеть в аресте.
Тогда трактирщик говорит:
- Платите.
- И мы не имеем чим.
- Это будете в аресте сидеть за час.
Тогда застирали царского сына и царскую девку в арест. Там она твердо плачет и руки ломает, что за ней господа дурели-бесновались-дурели, а она на то пришла, что в аресте сидит!
Выпустили их, и они идут пешком. Раз он на нее глипнув - а она обутая. Да и говорит:
- Взыщи топанки и босая иди, так как как те порвешь, вторых не будет!
и пошли из города. Твердо она плачет, что босая. Аж там стоит мужчина худобний с ослами.
Тогда тот принц говорит:
- Что ты, мужское, здесь делаешь?
- И я таких буду везти, что не имеют чем платить.
- Ну, то вези нас.
Принц сел на осла, и принцесса, и тогда поехали. И пришли в едне город. Тогда говорит принц:
- Знаешь ты что?
А она говорит:
- Что?
- Заарендую я корчму здесь, а ты будешь паленку продавать.
Она говорит:
- Буду.
Он заарендовал корчму, и она стала корчемница. И он дарил воинов деньгами, лишь бы туда шли пить. Ему парад, а она паленку продает.
Пришел он вечером и звидаеться, как сия ведет, хорошо ли. А она говорит:
- Очень хорошо, так как денег имею доста уже.
А он второго дня дал воинам розказ, лишь бы туда шли, пилы, и вылили вшитко, лемм лишь бы ее не трогали. И воина вылили вшитко - вино, паленку.
Как он пришел вечером, говорит:
- Как здесь есть? Но, - говорит, - убегаем, так как я не платил нич, я лемм так брал, на борг.
Тогда убрались, удирают вечером. Раз он поглядывает, а она обута.
- Взыщи топанки, - говорит, и иди босса, так как порвешь, то вторых не будет!
Вышли из города, аж мужчина стоит с фурой, и в фуре конь и вол. Говорит принц:
- Что ты, мужское, здесь стоишь?
- Я, - говорит, - такой, что буду такого везти, что не имеет чем платить.
Они сели на телегу и везуться. Она твердо руки ломает, плачет и говорит:
- Бог мой, Бог! Удень-ем надвир не ходила, так как твердо меня господа любили, а теперь на кону и на воле сия везу.
Пришли во второй город. Говорит он:
- Или знаешь что? Будешь ли ты горшки продавать?
Она говорит:
- Буду.
и он накупил горшкив много, и справил шатер, и дарил горожан деньгами, лишь бы у нее горшки покупали. Тогда пришел вечером и говорит:
- Но, как есть?
А она говорит:
- Йой, еще была би-х стилько продала!
- И, - говорит, - я еще больше накуплю завтра.
Он накупил два раза стилько еще, и дал розказ воинам, лишь бы впрягли кони в каноны и лишь бы той, что горшки продает, побили горшки. Воина пришли, побили горшки на череп'я. Ему парад стоит, войско шагает, а она горшки продает.
Пришел он вечером, говорит:
- Как?
Она говорит:
- Беда! Побили горшки на череп'я!
Тогда он говорит:
- Убегаем, так как я не платил за то нич, лемм так-ем набрал, на долг. Как мы то не уплатим, то будем в аресте сидеть!
Тогда они убежали. Айбо он нанял уже телегу, кону добрые. Пришли к телеге, сели, а она говорит:
- Бог мой, Бог, что я совершила? За еден перстень на беду сошла!
Пришли домов, где его отец был, цар.
и тогда он говорит ей:
- Или знаешь что? Будешь ли то совершать, что здесь делают? Здесь будут завтра господа ходить, и кто натрет им сапоги, достанет дуката.
Она говорит:
- Я буду натирать.
Купил он ей щетки, чернило, поставил под мур и дал ей два стула. Сам пошел, оделся во второе платье, - и его отец с ним, - и пришел, положил ногу на стул. А она натирает ему сапоги - за то, что говорила, что не хочет, лишь бы он ей натирал топанки. Твердо плакала, когда натирала, и он дал дуката. А его отец пришел, положил ногу, она ймила отцу натирать; айбо твердо сплакала - и его отец хопив ее.
- Цить, ребенок! Ты есть царица, а твой ґазда - царь. Никогда не будешь уже натирать сапоги!
Тогда музыки - турк! Взяли ее на телегу и ввезли в царский дом, и там большая гостина была. И я был там и играл. Наносив-ем семь михив воды - а я имел сапоги с шарканцями - и как я играл, изодрал мих и та вода меня сюда принесла.