Лисичка-черничка
ажко було Лисичке хлеба добывать. Постарилася уже, послабла, а есть хочется. Вот она удалась на ухищрения. Забежала где-то в комин, обмазалась сажей да и ходит по лесу, главу свесив, тяжело вздыхая, чотки перебирая. Звери сразу боялись; начали убегать от нее, и она жирно вговорювала их:
- Бог с вами, дитоньки! Куда сие вы? Меня боитесь? Нет, не бойтесь, мои голуб'ята. Видите, я черничкою сделалась, богу служу, постом тело морю, поклоны бью, на прощу к святому месту собираюсь.
Услышал сие Петух. Очень его растрогала Лисиччина набожность, да и говорит к ней:
- Лисичка, божья черничко, возьми меня с собой на прощу.
- Хорошо, Пивнику. И что ты будешь пешком идти? Садись на мой позвоночник. Много я с твойого рода душ потеряла, пусть хотя сю епитимью за сие приму, может, мне бог грехи дарит.
Сел Петух Лисичке на позвоночник, везеться. Аж встретят Голубя.
- Куда вы, люди божьи? - спрашивает их Голубь.
- На прощу к святому месту.
- Возьмить и меня с собой.
- Хорошо, Голубчику! - скажет Лисица. - Садись и ты на мой позвоночник возле Петуха, там и для тебя будет место.
Сел Голубь, едут. Аж вот встречается им Селезень (Селезень).
- На добрый день, люди божьи! А куда сие вас бог ведет?
- На прощу к святому месту.
- Возьмить и меня с собой.
- Хорошо, сынку! - скажет Лисица. - Садись на мой позвоночник. Там еще и для тебя найдется место.
Шли они, шли, аж дошли к широкой реке. Пришлось им здесь ночь ночевать, еще и день покоиться, парома ожидать. Вот Лисичка и скажет:
- Слушайте, мои дитоньки! Вот перед нами вода глубокая, дорога далекая. Бог знает, или дойдем к целые, или воротим живые. Надо вам, дитоньки, исповедаться и епитимью отбыть, а как в кождого будет чистая совесть, то и дорога не такая страшная будет.
- Хорошо. Ходим искать попа.
- А когда хорошо,- сказала Лисичка, - это нащо вам попа искать? Ведь же я черничка, духовное лицо такая самая, как и поп. Ходите лишень одно за одним за мной в отсю нору, я вас исповедаю.
Нашла Лисичка нору под камнем, влезла к ней, будто к сповидальници, да и зовет Петуха:
- Ну, Пивнику, ребенок моя, хода сюда ближе, признавайся, чем ты бога обидел?
- Не знаю, Лисичка. Кажется, ничего злого не зробив.
- Ой ты, грешнику, грешнику! - вскрикнула Лисичка. - А разве же то не грех, что ты к свита пиеш и людям спать не даешь? А то разве не грех, что ты пиеш удруге прочь перед свитом, а подорожные думают, что уже светает, отправляются в дорогу и попадаются у руки разбойникам? Ведь сие тяжелые грехи, и за них тилько одна может быть епитимья - смерть!
и Лисичка ухватила Пивника, заволокла его к норе, загрызла насмерть и съела. А потом, облизавшися и подобрав покорного голоска, вистромила головку из норы и позвала:
- А теперь ты, мое Голуб'ятко! Подойди ближе, на тебя очередь признаться ко всем грихив.
- Которые же там у меня грехи, Лисичко-черничко?
- Ой племянник! - вскрикнула Лисица. - Неужели же сие не грех, когда ты по полю летаешь и зерно из поля свижопосияне видзьобуеш, и пшеницу из колосьев пьешь? Сие такой страшный грех, который его тилько смертью можно заслужить прощение как слид.
и закем еще Голубь пришел в себя, уже Лисица ухватила его за головку, загрызла и затянула к своей норе. А потом, вихиливши главу, зовет Селезня.
- Хода и ты, племянник, исповедоваться!
- И чего мне исповедоваться? - отвечает отказом Селезень. - Разве я чем бога прогнивив?
- Ой сынку, сынку, не говори так! - набожно вздыхая, сказала Лисица. - Наблизися тилько сюда ко мне, я тебе повим, который у тебя грех на души
- Ну, говори, я и видси слышу, - сказал осторожний Селезень.
- Страшный грех! Ведь же сие ты у короля корону украл и себе на главу настромив! Взгляни лишь в зеркало, как у тебя вся глава отливает!
- Неправда, Лисичка. Не украл я королевской короны! Сие ты самая украла ее.
- Я? - вскрикнула Лисичка. - Как ты можешь сие говорить?
- Так как у меня свидетеля есть, - сказал Селезень. - Вот обожди лишень здесь, я их сейчас приведу.
Лисичка думала, что Селезень приведет ей качек, гусей или других своих свояков, и начала ощипывать Голубя, съела его и ждет в своей норе.
Тем временем Селезень идет дорогой, аж навстречу ему стрелец. Уже вознамерился, уже курок отвел, чтобы убить Селезня, и сей крикнул к нему:
- Стрильче, стой, не убивай меня! Хода за мной, я тебе покажу Лисиччину нору и еще и самую Лисицу вызову.
Собрался стрелец, пошел за Селезнем, засив в судорогах и привел стрельбу просто на вход норы. А Селезень приблизился к норе да и кричит:
- Лисичка, Лисичка, выходы!
- А что там? - спрашивает Лисичка изнутри.
- Сие я, Селезень, пришел и свидетелей привив.
- Хода с ними к дому.
- Нет, Лисичка, они не хотят к твоему дому, так как им там тесновато будет.
- Разве их так много?
- Нет, Лисичка! И что там говорить! Выйди, то самая увидишь!
Едва Лисичка вихилила главу из норы, аж здесь ружье грим! Ударило Лисицы языков горючим пламенем в глаза. Только и могла, что вскрикнуть на Селезня:
- А кургузый день! А черный час на тебя и на твоих свидетелей!
Сие были ее остатни слова.