Выпаренный поп
юбив поп едну ґаздиню, Марийку, - ходил в нее. А в того Марийки ґазда был, айбо имело когда бывал дома. Как ґазда придет домов, все Марийка больная.
- Ой, Марийка, которая у тебя болит?
Принесет ей ґазда хлеба или еще чего из магазина:
- На, Марийка, ешь.
- Мужское! Не годная я есть, так как мне очень болит. Я ныне и огня не жгла, так как не надо мне!
и все кряхтит Марийка на печи.
- Может, выпила бы, Марийка, паленки?
- Кедь бы немного принес, то, может, выпила бы еден погарчик, а есть не годная ничего.
Пошел он к корчмарю:
- Дайте доброй паленки, так как жона мне больная.
- Дурак ты, Иван! Жона тебе больная? Когда поп придет, тогда она не больная!
- Вы уже и людям не верите... Умрете, а не будете веровать, сусидо!
А корчмарь говорит:
- Ну-ну, Иван! Вот если бы ты поступил днем, то знал бы, что они делают, как ты пойдешь в дорогую!
Иван принес паленки и говорит Марийке:
- На вот погарчик, выпей, так как сие хорошо паленка.
Она выпила еден погар паленки.
- А может, съела бы кое-что, если бы я тебе сладил?
- Не годная я ничего есть ни раза!
- Ну, небогонько, а из чего будешь жить? Я круг тебя не буду сидеть, так как имею работу.
- Ну, то иди себе прочь, а я уже буду как-то бедствовать: хотя умру, хотя буду.
и пошел Иван в дорогую с конями. Поп увидив, что Ивана не является дома, приходит к Марии и говорит:
- иди и принеси паленки немного!
- Айбо, - говорит, - не пойду, так как корчмарь увидить, что я здоровая, и наврет на меня ґазди.
- Ой, правду ты говоришь, Марийка! - говорит пип.
Наладила Мария есть - дорогое идиння для попа: есть что и есть, и пить, доста есть вшитко! А то було пожилого времени, когда очень тепло было и дверь отворени были. Вот циганин-сирохман еден и пришел туда на ночь - так, что они за него не знали. Думает: „кедь будут бить, то утечу, а кедь нет, то останусь, так как я очень голоден”. А поп с Марийкой гостяться круг стола - так напились, что никого, ничего не слышат. Циганин вошел потиху в хищные, лишь бы его не увидили и не вчули, и так себе думает: „ачей они поснуть пьяные, а всего не поедят и вшиток напиток не попьют, так как там есть доста...” Да и затянулся под постель.
Аж здесь - что произошло? Поступил ночью из дороги ґазда Марийчин, и в дворе загремела телега. Она услышала, что ґазда пришел, а поп говорит:
- Марийка, йой! Где бы я спрятався?
и спрятався под постель. А она и то идиння, и напиток под ту постель составила. А поп не знал, что там циганин под постелью! Легла себе Марийка на печь и огонь залила водой, лишь бы ничего видно не было. Ґазда кони привязал, вошел в дом и говорит:
- Сие такая ты, Марийка, больная?
- Ой, - говорит, - я очень больная, не годная и говорить.
- Или ела ты что сегодня?
- И ничего не ела.
А циганин под постелью молча ест. А как напился, то и говорит:
- Йой, паночку, я бы свистел!
На попе аж волосы дыба стало со страха. Говорит поп циганинови:
- Молчи, беда бы на тебя нашла! На тебе сапоги, но молчи, так как ґазда учуе и нас убьет!
Циганин сапоги взял и натащил на ноги.
- Йой, паночку, коби я немного себе погулял, хорошо ли мне в сапогах!
- На, циганине, ногавици, лемм молчи!
Взял циганин ногавици из попа.
- Йой, паночку, коби я раз прошел по хищные, лишь бы увидив, предоставляется ли то на меня!
- Молчи, циганине! На тебе рясу, лемм молчи!
Циганин взял рясу - и тогда не слушал уже попа, айбо мало-помалу виснунувся из-под постели да и вылез прочь. И вошел в хищные:
- Дай Бог здоровля, ґаздо!
- Дай Бог здоровлячка и вам! - говорит ґазда.
Ґазда увидел, что это поповская одежина, да и думает себе, что сие поп и есть. И говорит:
- Пусть садятся господин превелебний! Что вы так поздно пришли, господин превелебний?
- И, - говорит циганин, - надо мне. Слышал я, что жона вам больная, и хотелось узнать о ней.
и очень тот „пип” жалеет Марийку:
- и что вам, Марийка, так очень болит?
Марийка видить, что это не поп, так как знает, что поп есть под постелью. И думает себе: „се зводитель какой-либо, а не поп, как мой глупый ґазда думает!”
- Ну, - говорит „пип”, - господин ґаздо, знаете, что?
- А что, господин превелебний?
- И я бы ваш дом освятил, так как ваш дом нечистотний, кедь ваша жона так болеет все. Я, - говорит, - посвящу дом, так как здесь есть черт - он вередит вашей жони.
- Но, господин превелебний, я бы вам заплатил честно, что бы хотели, лемм коби вы мне так дом освятили, лишь бы моя жона не болела.
А она тогда говорит из печи:
- Тебе бы даром деньги тратить! Или поможет мне вот, или нет? - И не дает того совершать, так как она знает, который то пип.
- Ну-ка, цить, жоно! А когда даст Бог, и лучше тебе будет?
- Ей, тебе бы деньги тратить! Ты же так тяжело зарабатываешь!
- Я тебя не спрашиваюсь, Марийка! Чего бы вы хотели, господин превелебний, лишь бы дом посвятили?
- едну десятку. И сейчас посвящу, мне собираться не надо.
Достал ґазда десятку, дав.
- Ну, господин ґаздо, так будешь совершать, как я буду рассказывать. Имеете ли, господин ґаздо, еден горнець железный?
- Имею, и нащо вам надо горнець?
- Кипятка налить.
Налив ґазда тот горнець, поставил греть воду. Скипила и вода - горячая очень.
- Ну, господин ґаздо, возьмите себе палку у руки и станьте на дверь, господин ґаздо, так как я буду святить.
Взял себе циганин горнець и начал лить в кождий закоулок мало-помалу. Святит тем кипятком хижу и все говорит:
- Праздников, Бог, праздников!
Как пришел под постель, где поп есть, там еще лучше льет кипяток и все говорит:
- Праздников, Бог, праздников!
Поп, сеґинь, одсуваеться все дальше, а циганин все лучше льет кипятком. И так попа обпарив кипятком, что поп должен был видти пойти.
- Ну, теперь, господин ґаздо, бейте палкой! Видите, какой черт большой. Ну, говорил ли я вам, что черта выгоню с вашего домивства?
Ґазда взял и хорошо попа вибив.
- Ну, теперь, господин ґаздо, пускайте его! Уже доста ему. Теперь ваша жона не будет больна никогда!